Адмирал Империи 3 [СИ] - Дмитрий Николаевич Коровников

А должны были увидеть две трясущиеся от страха дивизии врага, которые грех не добить. Вот Козицын с Самсоновым и попались на крючок…

По мере того как капитан Батюшкин продолжал повествование, я все больше и больше начинал уважать комдива 3-ей «линейной» за его находчивость и хладнокровие. Как тот сумел вывернуться и выскользнуть из ловушки, расставленной Дрейком. Отличный ход с разменом кораблей, не думаю, что я бы в той критической ситуации додумался до чего-либо подобного. А Козицын сумел убедить американца пойти на сделку, за это Василий Иванович получил от меня, да и не только от меня, огромное уважение и поздравления.

Однако после того как Батюшкин сообщил о том, как наши отходили к переходу и что случилось непосредственно возле «врат», настроение мое с воодушевленного понизилось до минимальных значений. Страшные и в тоже время героические картины описывал капитан, который сам чудом остался в живых…

— Они ударили одновременно, — продолжал говорить командир «Хивинца», — первой открыла огонь 10-я дивизия. Мы подумали, что это провокация вице-адмирала Ловато, который самовольно атаковал нашу колонну. Но совсем скоро стало понятно, что Дрейк собственноручно стоит за подлым нападением. Я не знаю, о чем американский командующий беседовал со своим комдивом, но после этого пять остальных дивизий Дрейка вслед за Ловато ударили по нам со всех направлений. Если бы это не была изначальная задумка «Короткой ноги», то он бы лично урезонил своего командира, позволив Козицыну уйти в портал. Но этого не произошло, и поэтому Дрейк покрыл себя неизгладимым позором, нарушив собственное слово…

— Несомненно, адмирал Итан Дрейк совершил бесчестие, — согласился я с капитаном. — Однако за американскими флотоводцами числятся подобные выходки. Я по крайней мере знаю несколько фактов, где «янки» цинично нарушали ранние договоренности и не испытывали при этом никаких угрызений совести. Ментальность наша и их, очень отличны. Если для русского офицера данное слово — это закон, то для американского — смотря, кому ты это слово дал. Наверное, в своих кругах договор между офицерами АСР имеет вес, но дать слово своему врагу и не выполнить, для Дрейка и подобных ему в этом нет ничего зазорного. Это ужасно, но это к сожалению правда жизни…

— Это «янки», капитан, — кивнул Яким, поддерживая мои слова и обращаясь к Батюшкину. — Больше нечего добавить. Козицын хоть он и старый космический волк, но тоже попался на своем благородстве…

— Я все же надеюсь, что не все американские офицеры и адмиралы похожи на Итана Дрейка, — сказал я.

— Не все, это точно, — кивнул Батюшкин, — из дивизий, которые на нас навалились, одна не принимала в этом участия.

— Чья? — мне стало интересно.

— 13-я «легкая», — был ответ.

— Корделли⁈ — удивился я. — Странно… Может быть просто он хорошенько до этого получил, сначала от Самсонова, а потом от Козицына и не желал больше терять корабли?

— Не знаю, господин контр-адмирал, — пожал плечами Батюшкин, — просто говорю то, что видел на своем мониторе. 13-я отошла в сторону, и ни один ее корабль не принимал участия в нападении на нас…

— Что ж, это надо запомнить, — произнес я. — Но, не отвлекайтесь, капитан, продолжайте…

— «Нарва» и «Святополк» практически сразу получили серьезные повреждения двигателей, — снова заговорил Батюшкин. — Затем эсминец «Кореец» взорвался, не сумев уйти от перекрестного огня сразу двух дредноутов 10-ой дивизии. Все это произошло в первую минуту нападения на наш строй, кораблями адмирала Ловато. Главными снайперами и разрушителями в его дивизии стали линкоры-близнецы «Саут Дакота» и «Норт Дакота». Именно их артиллерия нанесла нам самый существенный урон…

— Неужели Козицын ничего не предпринял против них? — я не мог не перебивать, ибо весь был в том сражении и негодовал от подлого нападения американцев не меньше самого Батюшкина.

— Еще как предпринял, — закивал капитан, — только поэтому мой «Хивинец» и остальные пять кораблей, стоящие рядом, спаслись! Как только стало ясно, что это не провокация отдельного адмирала, а спланированная атака всего 6-го флота, наш Василий Иванович отдал приказ на массовый навал…

— Массовый навал? — переспросил я. — Не слышал о таком термине. Знаю обычный навал, когда один корабль корпусом совершает нечто похожее на таран, но это не классический таран, а попытка, либо вытеснить корабль противника, либо…

— Да, что-то подобное ты совершил на маленькой галере, когда помял бока «Саратоги» того самого Ловато, — воскликнул Наливайко, вспомнив недавний случай о котором сейчас говорили все во флоте.

— Типа того, — согласился я, чтобы не терять времени на обсуждение тонкостей.

— В общем, это и есть одновременная атака и максимальное сближение с кораблями противника, — пояснил капитан Батюшкин. — Мы частенько подобное совершали под руководством Василия Ивановича в прошлые кампании…

— И насколько такой метод действенен? — я не отпускал эту тему, потому как мне было очень интересно узнать о всех необычных ходах, применяемых в сражениях, может в будущем и понадобится.

— По-разному, — ответил капитан, — когда противник далеко и готов к этому, то подобное сближение не приводит к существенным результатам, но если получается, то…

— А в этот раз?

— В этот раз получилось, — первый раз за все время улыбнулся Батюшкин. — Василий Иванович мастер ближнего боя, как на кораблях, так и в абордажных схватках на палубах. Понимая, что дела ой как плохи, командующий приказал максимально быстро сократить дистанцию до кораблей адмирала Ловато и войти с ними в соприкосновение…

— Пошли на таран⁈ — теперь уже не выдержал Яким, увлеченный рассказом капитана не менее моего.

— Кто пошел на таран, кто на абордаж, — подтвердил Батюшкин, — здесь как карта ляжет. Сумеешь подобраться к вражескому вымпелу с борта, либо со стороны силовых установок, значит включаешь форсаж и бьешь туда носом, предварительно предупредив свой экипаж, чтобы держались за все, за что только смогут… Если после таранного удара повреждения у противника незначительные, то тут же высаживаешь на его борт морскую пехоту, усиленную добровольцами из числа команды…

Здесь получилось так, наши линкоры и тяжелые крейсера, слишком неповоротливые, чтобы выбирать удобный угол для атаки, поэтому били вымпелы 10-ой дивизии куда придется, а скорее даже не били, а с размаха пристыковывались. После в дело шли штурмовые группы. Корабли поменьше, такие как эсминцы или мой «Хивинец» уже выбирали, куда ударить… Благо «янки» так растерялись и запаниковали, что некоторое время не могли понять наших действий, поэтому и не знали что делать.

Лично я сумел протаранить, а затем сцепиться с их фрегатом, который первым затеял провокацию. «Гурон» перед этим ударил главным калибром в двигатели нашей «Нарве» и повредил стабилизаторы, отчего та завертелась юлой вокруг своей оси и была тем самым выключена из боя. Но я отомстил, «Хивинец» в походном построении как раз шел за кораблем капитана Линевича, и я лично наблюдал за опасным сближением американского фрегата. Когда тот продолжал расстреливать беззащитную «Нарву», я выбрал удачные угол атаки и с разгона налетел на его «правый» борт. Пробить двойную обшивку не удалось, легкий крейсер не предназначен для таранных действий, но все же фрегат мы хорошо помяли. Так что с американца слетели все бортовые орудийные платформы.

— Молодец, капитан, хорошая работа! — похвалил его я, в это время, гладя на мониторе на повреждения крейсера «Хивинец».

Не знаю, что из себя сейчас представляет «Гурон», но на корабль Батюшкина страшно было смотреть. Развороченные нос и часть борта, несколько десятков пробоин в корпусе, почти нет артиллерии…

— Как же тебе со всеми этими повреждениями удалось выжить?

— Вот я и говорю, — снова усмехнулся командир «Хивинца», — что тот самый «Гурон», которого я желал больше жизни отправить на тот свет, в итоге меня и спас. После удара я не стал отходить от американца и тут же набросил на него магнитные тросы, чтобы он не убежал…

— Загарпунил! — рассмеялся Наливайко.

— Точно, поймал рыбку, — поддержал его, Батюшкин. — Так мы какое-то время мерялись мощностью силовых установок, пока американцы не поняли, что держу я их крепко. Однако кроме как загарпунить, большего я сделать ничего не мог. Так сказать приказ Козицына выполнил, навал произвел, а что дальше делать, не знаю.

— Ну как же⁈ Высаживай штурмовиков, — удивился я.

— Да в том то и дело, что на борту «Хивинца» не было в этот момент ни одного взвода морской пехоты, — удрученно ответил Батюшкин. — Перед самой операцией командующий собрал все штурмовые группы морпехов с легких крейсеров и пополнил ими линкоры и свою «Афину». Это